Найти нематериальное благо как объект права

(см. текст в предыдущей редакции)

1. Жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

2. Нематериальные блага защищаются в соответствии с настоящим Кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального блага или личного неимущественного права и характера последствий этого нарушения.

В случаях, если того требуют интересы гражданина, принадлежащие ему нематериальные блага могут быть защищены, в частности, путем признания судом факта нарушения его личного неимущественного права, опубликования решения суда о допущенном нарушении, а также путем пресечения или запрещения действий, нарушающих или создающих угрозу нарушения личного неимущественного права либо посягающих или создающих угрозу посягательства на нематериальное благо.

В случаях и в порядке, которые предусмотрены законом, нематериальные блага, принадлежавшие умершему, могут защищаться другими лицами.

1. Жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

2. Нематериальные блага защищаются в соответствии с настоящим Кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального блага или личного неимущественного права и характера последствий этого нарушения.

В случаях, если того требуют интересы гражданина, принадлежащие ему нематериальные блага могут быть защищены, в частности, путем признания судом факта нарушения его личного неимущественного права, опубликования решения суда о допущенном нарушении, а также путем пресечения или запрещения действий, нарушающих или создающих угрозу нарушения личного неимущественного права либо посягающих или создающих угрозу посягательства на нематериальное благо.

В случаях и в порядке, которые предусмотрены законом, нематериальные блага, принадлежавшие умершему, могут защищаться другими лицами.

1. Наименование статьи уже ее содержания, поскольку в тексте речь идет как о нематериальных благах (их граждане приобретают в силу рождения), так и о неимущественных правах (их граждане и юридические лица приобретают в силу закона).

Приведенный в п. 1 перечень носит примерный характер, в связи с чем определены основные признаки таких благ (прав): во-первых, они лишены материального (имущественного) содержания, их нельзя оценить в денежном выражении и, во-вторых, они неразрывно связаны с личностью их носителя, что означает невозможность их отчуждения или иной передачи другим лицам ни по каким основаниям. Некоторыми особенностями в силу закона обладают лишь отдельные принадлежащие юридическим лицам исключительные права, как, например, право на фирму и на товарный знак, знак обслуживания и др. В определенных случаях они могут быть отчуждены (см., например, ст. ст. 559, 1027 ГК).

Для характеристики нематериальных благ (прав) названные признаки могут использоваться лишь в их совокупности, поскольку такой признак, как неотчуждаемость, присущ и некоторым имущественным правам, например требованиям о взыскании алиментов, о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью, и др.

Возможность осуществления и защиты личных нематериальных благ (неимущественных прав) умершего другими лицами, в том числе и наследниками, не колеблют принципа их неотчуждаемости. Осуществляя или защищая неимущественные права, принадлежавшие человеку при жизни, третьи лица действуют либо в интересах его памяти (например, защита права на неприкосновенность произведения, защита авторского права и т.п.), либо в собственных интересах (например, защищая честь и достоинство умершего отца, сын действует в своем интересе). В абз. 2 п. 1 ст. 152 ГК специально предусмотрено, что право на защиту чести и достоинства гражданина после его смерти имеют заинтересованные лица, именно они могут обращаться с соответствующими требованиями в суд (см. об этом также п. 4 Постановления Пленума ВС РФ от 18 августа 1992 г. N 11).

2. Из п. 2 комментируемой статьи следует, что гражданско-правовая защита нематериальных благ (неимущественных прав) возможна в двух случаях. Во-первых, когда существо нарушенного права (блага) и характер последствий этого нарушения допускают возможность использования общих способов гражданско-правовой защиты (см. коммент. к ст. 12 ГК), и, во-вторых, тогда, когда для защиты этих прав в ГК или иных законах предусмотрены специальные способы. Такие специальные способы установлены для защиты чести, достоинства и деловой репутации граждан и юридических лиц (см. коммент. к ст. 152 ГК), для защиты права на имя (см. коммент. к ст. 19 ГК), для защиты интеллектуальной собственности (см. Закон об авторском праве, Патентный закон, Закон о товарных знаках и др.).

При этом следует иметь в виду, что нередки случаи, когда для защиты нематериальных благ (прав) одновременно могут использоваться как специальные, так и общие способы защиты. Как правило, среди общих способов чаще всего используются такие, как возмещение причиненных убытков и компенсация морального вреда. Например, защита жизни, здоровья, личной свободы и неприкосновенности осуществляется на основании норм гл. 59 ГК, предусматривающих возмещение убытков (утраченного заработка, дополнительных расходов и т.п.) и компенсацию морального вреда. При этом размер подлежащих возмещению убытков и порядок их подсчета устанавливаются законом.

Если повреждение здоровья или наступление смерти связаны с выполнением работником своих трудовых обязанностей, помимо общих способов защиты, используются и специальные, которые названы в Правилах возмещения вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей, утв. Постановлением Верховного Совета РФ от 24 декабря 1992 г., с изменениями и дополнениями, внесенными Законом от 24 ноября 1995 г. (Ведомости РФ. 1993. N 2. Ст. 71; СЗ РФ. 1995. N 48. Ст. 4562). Имеется в виду перевод на другую работу, обучение новой профессии и др.

По применению указанных норм принято Постановление Пленума ВС РФ от 28 апреля 1994 г. N 3 «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья» (Бюллетень ВС РФ. 1994. N 7. С. 3).

Для защиты от посягательств на личную свободу и неприкосновенность граждан, помимо норм ГК (ст. 1070), в настоящее время подлежит применению в части, не противоречащей российскому законодательству, Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, утв. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. (Ведомости СССР. 1981. N 21. Ст. 741).

К
объектам гражданских прав ГК относит
такие нематериальные блага, принадлежащие
человеку от рождения или в силу закона,
как жизнь и здоровье, достоинство
личности, личная неприкосновенность,
честь и доброе имя, деловая репутация,
неприкосновенность частной жизни,
личная и семейная тайна; за гражданами
признаются право на свободу передвижения,
выбора места пребывания и жительства,
право на имя и иные права и свободы (ст.
150 ГК).

Все
эти объекты права объединяет совокупность
общих черт: отсутствие материального
содержания, невозможность имущественной
оценки, а также неразрывная связь с
личностью и неотчуждаемость от нее. В
связи с этим гражданско-правовое
регулирование отношений по поводу
указанной категории объектов сводится
в основном к обеспечению их защиты (п.
2 ст. 2 ГК).

Нематериальные
блага, не связанные с имущественными,
обладают рядом признаков.

Во-первых,
они
неотделимы от личности субъекта,
неразрывно связаны с ним и не подлежат
в какой бы то ни было форме отчуждению.
В отличие от имущественных благ их
нельзя продать, подарить, обменять и
т.д. Само существование таких благ
невозможно вне связи с определенным
конкретным гражданином или юридическим
лицом.

Во-вторых,
как указано, эти блага не
имеют экономического содержания
и не обусловлены товарно-денежными
отношениями. Так, правовая защита чести
и достоинства граждан не может быть
соединена с какими-либо имущественными
взысканиями в пользу носителей этих
благ.

В-третьих,
по своему характеру указанные блага
относятся
к числу абсолютных и бессрочных,
их носителю противостоит неограниченный
круг обязанных лиц, которые должны
воздерживаться от совершения действий,
могущих нарушить его личное неимущественное
благо. Хотя обязанность воздержания от
нарушения и пассивная, но именно она
обеспечивает эффективную и полную
реализацию личных неимущественных
благ.

В-четвертых,
гражданское законодательство содержит
нормы,
рассчитанные на их применение тогда,
когда совершается неправомерное
посягательство
на личные неимущественные блага граждан
или организаций.

Нематериальные
блага — признаки:

1) нематериальный
характер – лишены материального
содержания; не подлежат денежной оценке

2) направленность
на выявление и развитие индивидуальности
личности

3) неотчуждаемость
от носителя субъекта

4) особые
основания возникновения и прекращения

Особенности
защиты нематериальных благ:

1) компенсация
морального вреда (физические и нравственные
страдания)

2) публичное
опровержение сведений (для защиты чести,
достоинства, деловой репутации)

3) признание
распространенных сведений несоответствующими
действительности.

70. Понятие ценных бумаг как объектов гражданских прав. Их классификация.

Особенности
правового режима животных как объекта
гражданских прав.

Под
животными понимается совокупность
живых организмов всех видов диких
животных, постоянно или временно
населяющих территорию России и находящихся
в состоянии естественной свободы, а
также относящихся к природным ресурсам
континентального шельфа и исключительной
экономической зоны России (ст. 1 Закона
о животном мире). Объектом животного
мира являются млекопитающие, птицы,
пресмыкающиеся, земноводные, рыбы,
моллюски, насекомые и т.д., на которые
распространяются требования закона об
их использовании и охране. Домашние
животные не подпадают под действие
Закона о животном мире и на них не
распространяются нормы природоресурсового
и экологического законодательства по
их использованию и охране.

Вообще,
действующим законодательством установлен
различный правовой режим для объектов
животного мира — диких животных и всех
остальных животных домашних,
сельскохозяйственных и иных.

Объект
животного мира — организм животного
происхождения или популяция (ст.1
Федерального закона от 24 апреля 1995 г. N
52-ФЗ «О животном мире). Основным критерием,
позволяющим отличить дикое животное
от одомашненного или иного, служит среда
его обитания. Дикие животные обитают в
состоянии естественной свободы и
находятся под прямым контролем
естественного отбора.

В
соответствии со ст.137 Гражданского
кодекса РФ, а также с ч.6 ст.4 Федерального
закона к животным применяются общие
нормы гражданского права, касающиеся
имущества.

Таким
образом, по отношению к животным как
объектам гражданского права применяются
общие правила, касающиеся возникновения,
изменения и прекращения права собственности
и иных вещных прав.

Имущественные
отношения в области охраны и использования
животного мира согласно Закону о животном
мире регулируются гражданским
законодательством. Гражданско-правовой
режим использования животных вытекает
из смысла ст. 137 ГК РФ, относящей домашних
животных к разновидности объектов
гражданских прав.

Соседние файлы в предмете Гражданское право

• #
• #
• #
• #

Закон.Ру – официально зарегистрированное СМИ. Ссылка на настоящую статью будет выглядеть следующим образом: Рожкова М.А. Об имущественных правах на нематериальные объекты в системе абсолютных прав (часть вторая – общее о правах на новые объекты, деловая репутация и некоторые «нематериальные блага») [Электронный ресурс] // Закон.ру. 2018. 23 декабря. URL: https://zakon.ru/blog/2018/12/23/ob_imuschestvennyh_pravah_na_nematerialnye_obekty_v_sisteme_absolyutnyh_prav_chast_vtoraya__obschee_

В первой части настоящей статьи были кратко разобраны относящиеся к абсолютным имущественные права на вещи, РИД и маркетинговые обозначения[1]. Настоящие тезисы – в продолжение и развитие преждесказанного.

3. Носящие абсолютный характер имущественные права на новые нематериальные объекты

3.1. Общие положения концепции

В отечественной литературе в качестве абсолютных прав, носящих имущественный характер, принято упоминать лишь вещные и интеллектуальные права. При этом периодически предпринимаются попытки распространить данные права на вновь возникающие объекты даже в тех случаях, когда такие объекты явно для этого не годятся.

На мой взгляд, неверен подход, предполагающий расширение (а по сути искажение) первоначального смысла права собственности или интеллектуальной собственности для целей «охвата» им новых явлений. Думаю, что в сегодняшних условиях, когда возникают принципиально новые нематериальные объекты гражданских прав, назрела потребность в признании существования в системе абсолютных прав помимо вещных и интеллектуальных еще одной разновидности имущественных прав – прав на новые нематериальные объекты (включая цифровые активы[2]).

Выделение этой группы абсолютных прав, носящих имущественный характер, в качестве самостоятельной, да и само ее наименование, конечно, довольно условны. Вследствие того, что на настоящий момент весьма сложно сформировать общие положения для обозначенной группы, далее составляющие ее права будут анализироваться «в привязке» к тем нематериальным объектам, в отношении которых возникают. А уже по итогам проведенной работы, думаю, можно будет сделать определенные выводы.

Обосновывая свое предложение о необходимости выделения группы абсолютных прав на новые нематериальные объекты, могу указать следующее.

Римское право, как известно, предусматривало выделение в составе имущества материальных вещей и нематериальных объектов, но под нематериальными объектами («бестелесными вещами») понимались исключительно имущественные права: «Наиважнейшим для понимания воззрений римлян на сферу вещей, res, оказывается представление, которое они имели относительно имущества, «patrimonium», имевшего важное практическое значение в ряде правовых ситуаций… Согласно римской юриспруденции, «patrimonium» есть совокупность элементов (bona, добро), дающих частному субъекту экономические выгоды.

Согласно Гаю, patrimonium образуется из res corporales и res incorporales. Первые представляют собой материальные вещи (quae tangi possunt, которых можно коснуться) – такие, как земельный участок, раб, золото, серебро и бесчисленные иные вещи, вторые представляю собой субъективные юридические ситуации (quae tangi non possunt) – такие, как право узуфрукта, сервитута, требование по обязательству и т.д.)… Поэтому в качестве res incorporales рассматриваются исключительно имущественные права, отличные от права собственности (вещные права на чужую вещь, § 170 слл.; обязательства, § 190)»[3].

Вследствие сказанного предлагаемая римской юриспруденцией градация не годится в целях настоящей работы, поскольку в своей работе я (прагматически) рассматриваю в качестве нематериальных объектов не права, но невещественные «предметы», которые с учетом их экономической значимости можно с полным правом относить к имуществу, допуская возникновение в отношении них абсолютных прав. 

На мой взгляд, при разработке имущественных прав на новые объекты наиболее верным будет опираться на новаторскую концепцию имущества, разработанную Европейским Судом по правам человека (нередко неправильно именуемую в отечественных публикациях концепцией «собственности»)[4].

Данная концепция, нашедшая отражение во многих постановлениях ЕСПЧ, предполагает весьма широкое толкование понятия «имущество» (possessions), используемого в ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция о правах человека). Новаторский характер этой концепции проявляется в том, что положения об имуществе распространяются на (1) имущество в классическом его понимании  (включая материальные вещи и нематериальные объекты прав) и (2) объекты, которые прямо не упомянуты в качестве имущества в законодательстве большинства развитых стран, но обладают вполне определенной экономической ценностью. Причем применительно ко второй группе объектов в постановлениях ЕСПЧ нередко используется весьма многоаспектный термин «активы» (экономические активы), под которым понимаются не только имущественные права, но зачастую и экономические интересы, не нашедшие оформления в праве.

В развитие сказанного важно обратить внимание на то, что ст. 128 ГК, содержащая открытый перечень объектов гражданских прав, позволяет также широко трактовать понятие «имущество»: «К объектам гражданских прав относятся вещи, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги, иное имущество, в том числе безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, имущественные права; результаты работ и оказание услуг; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага».

Таким образом, несмотря на очевидное несовершенство изложенной нормы ее вполне можно оценивать как весьма прогрессивную – она однозначно позволяет относить к имуществу новые объекты, обладающие экономической значимостью и отличающиеся нематериальное природой, которая исключает возможность фактического (физического) обладания этими объектами и соответственно установление права собственности. Иными словами, ст. 128 ГК создает правовую основу для признания имущественных прав, носящих абсолютный характер, в отношении и таких экономических активов, которые вовсе не упомянуты в отечественном законодательстве либо мельком упоминаются в законе применительно к другим правовым ситуациям, и таких, которые урегулированы в отечественном законодательстве, но в доктрине не были соответствующим образом классифицированы.

Последующий анализ содержания прав на новые объекты я буду проводить, основываясь на разработанной мной градации имущественного права на три правомочия (см. разд. 2.1 настоящей статьи), которая, на мой взгляд, применима ко всем без исключения носящим абсолютный характер имущественным правам на нематериальные объекты. К таким правомочиям относятся:  

1) обладание абсолютным правом на объект, означающее возможность для управомоченного субъекта (правообладателя) иметь в распоряжении имущественные права на этот объект и соответственно требовать должного поведения от обязанных лиц;

2) использование самого этого объекта, понимаемое как возможность для правообладателя (обладателя абсолютных прав) осуществлять самостоятельные действия по практическому применению этого объекта;

3) распоряжение абсолютным правом на объект, подразумевающее для правообладателя возможность (1) отчуждать права на этот объект в полном объеме и (или) (2) предоставлять другому лицу возможности по использованию этого объекта на условиях, определенных договором.

3.2. Права на «нематериальные блага»

Статья 150 ГК содержит открытый перечень так называемых нематериальных благ, относя к ним:  жизнь и здоровье, достоинство личности, личную неприкосновенность, честь и доброе имя, деловую репутацию, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личную и семейную тайну, свободу передвижения, свободу выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона и неотчуждаемые и непередаваемые иным способом.

В литературе подчеркивается, что использованное в наименовании гл. 8 и ст. 150 ГК понятие «нематериальные блага» следует понимать широко: «Хотя в наименовании главы 8 и ст. 150 ГК названы только «нематериальные блага», в тексте ст. 150 ГК идет речь о личных неимущественных правах и иных нематериальных благах, а в ст. 2 ГК, посвященной предмету регулирования, названы «неотчуждаемые права и свободы человека и другие нематериальные блага»[5].

На мой взгляд, указанный перечень (именуемый иногда как перечень «нематериальных прав и благ») представляет собой абсолютно бессистемное перечисление разнородных явлений, в отношении которых возникают разные по своей природе права: во-первых, неотчуждаемые права и свободы, гарантированные Конвенцией о правах человека, другими международными соглашениями, а также Конституцией РФ, и, во-вторых, субъективные гражданские права. Объединяет эти права то, что они признаются: (1) лишенными какого-либо экономического содержания и не подлежащими денежной оценке; (2) неразрывно связанными с личностью правообладателя, вследствие чего не допускается их отчуждение или передача (переход) иным образом, а также отказ от них (их прекращение); (3) ограниченными одним требованием, суть которого состоит в том, чтобы осуществление этих прав одним лицом не нарушало прав другого лица (ст. 17 Конституции РФ)[6].

В целях настоящей статьи интерес представляют деловая репутация, которая со всей очевидностью ошибочно отнесена к числу нематериальных благ, а также имя и псевдоним гражданина, за которыми сегодня вполне допустимо усматривать имущественную значимость.

3.2.1 Права на деловую репутацию

Под репутацией (от лат. reputatio – обдумывание, размышление) следует понимать сложившееся представление (мнение) о лице, основанное на объективной оценке его деятельности и качеств, значимых в тех или иных социальных группах. При этом в отличие, например, от чести, достоинства и доброго имени репутация допускает ее оценку в качестве и положительной, и отрицательной. Вследствие этого репутация одного и того же гражданина может принципиально по-разному оцениваться в семье, в трудовом коллективе, в деловой среде, в группе друзей, в интернет-сообществе и проч.

Нужно заметить, что понятие «деловая репутация» используется одновременно для обозначения нескольких ее разновидностей. В частности, этим термином обозначаются: (1) профессиональная репутация (авторитет гражданина или организации в профессиональной среде, например, в среде искусствоведов); (2) репутация в деловой среде (важна для субъектов коммерческой деятельности и обычно включает в себя не только  оценку управленческих способностей коммерсанта (либо команды менеджеров компании), но и упомянутую профессиональную репутацию как самой организации, так и ее менеджмента, а также и лица, олицетворяющего эту организацию, например, создателя основного продукта компании); (3) служебная репутация (оценка соответствующих профессиональных качеств граждан, деятельность которых не связана с предпринимательством, то есть, как правило, государственных служащих, сотрудников организаций различных форм собственности, государственных и муниципальных учреждений и проч.); (4) репутация гражданина (так, в ст. 152 ГК не уточняется, идет ли речь о гражданине-предпринимателе либо об обычном гражданине).

В связи с такой размытостью суды склоняются к идее о наличии деловой репутации у всякого лица, являющегося субъектом права, при том, что в научной среде единства взглядов по этому поводу не наблюдается и литература пестрит различными мнениями[7]. Указанное подтверждает крайнюю неудачность введения в отечественный закон (по сути, в качестве обобщающего) понятия «деловая репутация» – более правильным было бы использовать термин «репутация», уточняя при необходимости, о какой сфере идет речь[8].

В рамках настоящей статьи далее под деловой репутацией будет пониматься (положительная) репутация в деловой среде. Она принципиально отличается от репутации, возникающей в сфере некоммерческих отношений, прежде всего тем, что представляет собой нематериальный результат успешной коммерческой деятельности. То есть репутация в деловой среде не возникает сама по себе, а целенаправленно создается в процессе успешной деятельности коммерсанта.

Но что еще более значимо, что этот «продукт» признается нематериальным активом организации и требует учета (п. 55 Положения по ведению бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности в Российской Федерации[9]). То есть согласно правилам бухгалтерского учета деловая репутация – это разновидность нематериального имущества, принадлежащего организации наряду, например, с интеллектуальной собственностью.

Сказанное подтверждает изначальную ошибочность отнесения деловой репутации к нематериальным благам (в ст. 150 ГК) и, по всей видимости, представляет собой сохранившийся атавизм советского цивилистического наследия. Последующий отход от такого понимания демонстрирует и сам ГК, в более «поздних» разделах которого репутация рассматривается уже как объект, имеющий полноценное имущественное значение. Это вытекает, в частности, из п. 2 ст. 1027 ГК РФ о договоре коммерческой концессии, в котором предусматривается право использования одной стороной (пользователем) деловой репутации другой стороны (правообладателя). Позиция признания за деловой репутацией экономической значимости прослеживается и в п. 1 ст. 1042 ГК РФ, согласно которой товарищ вправе вносить в общее дело не только деньги, иное имущество, знания, навыки и умения, но и деловую репутацию, и деловые связи.

Является очевидным, что коммерсант (физическое или юридическое лицо), репутация которого в деловой среде стала результатом его профессиональной деятельности, становится правообладателем этого нематериального актива. В принадлежащем ему имущественном праве усматривается триада правомочий: (1) обладание абсолютным правом на деловую репутацию; (2) использование собственной деловой репутации, что, по сути, является одним из условий осуществления успешной коммерческой деятельности); (3) распоряжение абсолютным правом на деловую репутацию, которое предполагает возможность лишь предоставления права использования репутации другому лицу (на условиях, определенных соответствующим договором, например, коммерческой концессии), но не отчуждения прав на деловую репутацию в полном объеме.

В завершение этого параграфа хотелось бы заметить, что в отличие от имущественных прав на РИД и маркетинговые обозначения, носящих срочный характер, имущественные права на деловую репутацию охраняются бессрочно – весь период «существования» деловой репутации.

3.2.2 Права на имя и псевдоним гражданина

Право на имя обычно характеризуют как конвенционное право и тому есть основания – согласно п. 1 ст. 7 Конвенции ООН о правах ребенка (Нью-Йорк, 20 ноября 1989 г.) ребенок обладает правом на имя с момента рождения. При этом национальное законодательство как правило определяет порядок присвоения имени, его регистрацию, перемену имени и прочие, связанные с этим публично-значимые вопросы.

В свою очередь гражданское право предусматривает регламентацию использования имени, причем не только собственно имени человека, но и других личных уникальных идентификаторов[10] – отчества (где это допустимо) и фамилии (для обозначения имени, отчества, фамилии далее будет употребляться обобщающий термин «имя»), а также вымышленного имени – псевдонима.

Российский ГК в ст. 19 прямо закрепляет, что имя и псевдоним гражданина могут использоваться другими лицами при осуществлении: (1) творческой деятельности; (2) предпринимательской деятельности; (3) иной экономической деятельности. Такое использование имени или псевдонима гражданина другими лицами допустимо только при условии: во-первых, согласия этого гражданина; во-вторых, при исключении возможности введения в заблуждение третьих лиц в отношении тождества граждан; в-третьих, при исключении возможности злоупотребления правом в других формах.  

Здесь вспоминается и то, что отечественное законодательство допускает регистрацию фамилии или имени и фамилии гражданина в качестве товарного знака[11]. По всей видимости, нет никаких препятствий для регистрации в качестве товарного знака и псевдонима – на это прямо указывается, в частности, применительно к псевдониму известного лица (подп. 2 п. 9 ст. 1483 ГК). Следовательно, индивидуальный предприниматель волен зарегистрировать товарный знак, используя для этого свое имя или псевдоним, либо имя или псевдоним известного лица, если данное лицо дало согласие это (что вовсе не предполагается безвозмездным).    

Изложенное позволяет сделать следующие важные для целей настоящей работы выводы. Закрепляя перечисленные возможности в отношении имени и псевдонима, отечественный закон тем самым признает, что, во-первых, гражданин является правообладателем указанных нематериальных объектов и вправе распоряжаться правами на них путем предоставления другим лицам права их использования (в том числе и преследуя какой-либо имущественный интерес), и, во-вторых, гражданин вправе сам использовать свое имя и псевдоним, в том числе и в целях получения имущественной выгоды.

При этом надо заметить, нет никаких оснований признавать право на конкретное имя субъективным гражданским правом, которое наделяет только его правообладателя возможностью использовать это имя. На это в свое время обращал внимание М.М. Агарков: «…право на имя не дает управомоченному лицу права исключительного пользования своим именем. Другие лица также могут им пользоваться вполне правомерно, но, во-первых, тогда, когда они сами обладают тем же именем, во-вторых, тогда, когда они не причиняют этим ущерба»[12].

Применительно к псевдониму хотелось бы обратить внимание на один аспект, имеющий очевидную практическую значимость. Псевдоним не является объектом авторских прав (поскольку не может быть причислен к произведениям даже при том, что нередко представляет собой результат определенных интеллектуальных усилий), не может быть отнесен и к числу маркетинговых обозначений (поскольку, как указывалось в ч. 2.1.2 настоящей работы маркетинговые обозначения призваны выделять товары, услуги или бизнес конкретного лица). Поэтому права на псевдоним принадлежат не тому, кто его придумал (создал), а тому лицу, которое его использует для целей собственной идентификации, то есть правообладателем является «носитель» псевдонима.

Вследствие сказанного не соответствуют закону обычные для отечественной практики условия договора, согласно которым псевдоним автора или исполнителя «принадлежит» соответственно издательству или продюсеру. Хотя надо признать, что суды испытывают серьезные затруднения при разрешении возникающих в связи с этим споров[13].  

Резюмируя, следует признать, что и применительно к имени и псевдониму усматривается та же триада имущественных правомочий правообладателя: (1) обладание абсолютным правом на свое имя, не исключающее возможности для других лиц носить такое же имя, или свой псевдоним; (2) использование своих имени и псевдонима; (3) распоряжение абсолютным правом на свои имя и псевдоним, однозначно допускающее возможность предоставить право их использования другому лицу (на условиях, определенных соответствующим договором). Допустимость полного отчуждения прав на имя поддержать довольно затруднительно, тогда как применительно к псевдониму это, по всей видимости, вполне осуществимо.

Завершая данную часть, нужно подчеркнуть, что как и рассмотренные выше права на деловую репутацию имущественные права на имя и псевдоним носят бессрочный характер.

Продолжение следует.

Библиографическое описание:

Мужанова, В. А. Нематериальные блага как объекты гражданских прав / В. А. Мужанова. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2010. — № 10 (21). — С. 189-191. — URL: https://moluch.ru/archive/21/2106/ (дата обращения: 29.05.2023).

В юридической литературе отмечается, что в качестве объектов субъективных прав могут выступать явления (предметы), которые признаны таковыми государством [1, с. 394]. В ст. 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – Гражданский кодекс РФ, ГК РФ) законодатель выделил следующие виды объектов гражданских прав: вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права; работы и услуги; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага [2].

Цивилистической науке известны такие категории, как «субъективное гражданское право» и «объект субъективного гражданского права». Первая определяется подавляющим большинством ученых как мера дозволенного поведения управомоченного, обеспеченная юридическими обязанностями других лиц. Что касается второй категории, то необходимое единство мнений относительно его трактовки отсутствует. В зависимости от точки зрения исследователей, не однозначно решается и вопрос о возможности отнесения к объектам субъективных гражданских прав нематериальных благ.

Позиция О.А. Красавчикова изложена в его трудах, посвященных исследованию гражданских правоотношений. И это не случайно, ведь «теоретические положения об объектах гражданских правоотношений относятся и к объектам гражданских прав, поскольку субъективное право является содержанием правоотношения, следовательно, объект гражданского права и объект гражданского правоотношения становятся тождественными» [3, с. 261]. Автор считает, что под объектом правоотношения «принято понимать все то, по поводу чего складываются соответствующие правовые связи между лицами» [4, с. 82]. Гражданское правоотношение, по его мнению, складывается по поводу материальных и нематериальных благ [4, с. 65], поэтому объектами субъективных гражданских прав являются как материальные, так и нематериальные блага. Однако, по правильному, на наш взгляд, замечанию профессора О.С. Иоффе, «представление об объекте как внешнем поводе существования того или иного явления решительно ничего не дает для обнаружения реальных предметов внешнего мира, подпадающих под общее понятие объекта…» [5, с. 119]. В трудах О. С. Иоффе отмечается, что объект – это философская категория, которая в праве находит свое специфическое применение. В философии диалектического материализма объект – это внешний противостоящий субъекту предмет, на который направляется сознание и деятельность субъекта. В философской и в любой другой науке под объектом понимают не то, по поводу чего явление существует, а то, на что данное явление оказывает или может оказать воздействие. Поэтому объект субъективного гражданского права – это то, на что оно направлено, на что оно воздействует [5, с. 119]. Правовед указывает, что одна лишь деятельность человека способна к реагированию на правовое воздействие, поэтому существует единый и единственный объект субъективного права – то поведение обязанного лица, на которое вправе притязать управомоченный. Ни вещи, ни личные нематериальные блага не способны к такому реагированию, следовательно, не являются объектами прав [5, с. 121]. Вместе с тем, как правильно, на наш взгляд, отмечает С.С. Алексеев, субъективные права и обязанности сами по себе, изолированно, не воздействуют на поведение людей [1, с. 394]. Объект правоотношения (объект субъективного права) нельзя смешивать с предметом правового регулирования. Предметом правового регулирования являются общественные отношения, акты волевого поведения людей – участников общественных отношений, на которые воздействует право [1, с. 394]. Право, воздействуя на общественные отношения, облекает их в правовую форму, в результате чего они становятся правоотношениями. Последние, в свою очередь, имеют свой определенный объект. По мнению С. С. Алексеева, термин «объект» в философии используется главным образом для характеристики соотношения материи и сознания. Объект в этом случае понимается как материя – объективная реальность, находящаяся вне познающего ее субъекта, т. е. человека, его сознания (субъект – объект). В юридической же науке категория объекта понимается в ином, специальном плане – объекты рассматриваются применительно к правоотношению [1, с. 393]. Нельзя отказывать нематериальным благам в их признании в качестве объектов гражданских прав лишь потому, что они не являются «внешними» по отношению к субъекту. Согласно позиции С.С. Алексеева правоотношение — единство юридической формы и материального содержания, под которым понимается волевое поведение людей [1, с. 394]. Причислив поведение к материальному содержанию правоотношения, объект правоотношения автор определяет как разнообразные материальные и нематериальные блага, на которые направлены субъективные юридические права и обязанности [1, с. 393]. А.К. Юрченко, вслед за О.С. Иоффе, анализируя определение в философии диалектического материализма понятие «объекта», делает иной вывод. Он считает, что объектом правоотношения является «то, на что направляется урегулированная правом деятельность субъектов, или, что то же самое, по поводу чего возникло между ними данное отношение» [6, с. 55]. Это и материальные, и неотделимые от личности носителя нематериальные блага [6, с. 134]. Предложенное последним определение исследуемого нами понятия схоже с определением, которое дал С.С. Алексеев, с  тем, однако, отличием, что первый «направляет» на материальные и нематериальные блага само поведение субъектов, а последний – юридические права и обязанности. В позиции А. К. Юрченко обращает на себя внимание следующее противоречие. Вопреки исходной посылке (философское понимание объекта как внешнего противостоящего субъекту предмета), нематериальные блага рассматриваются им как объекты гражданских правоотношений. Однако такие блага не могут быть «внешними» по отношению к субъекту, поскольку, по его же собственному замечанию, они неотделимы от личности носителя [6, с. 134].

Таким образом, принимая во внимание специфику понимания категории «объект» в праве, а также верное, по нашему мнению, замечание Н.С. Малеина, что субъективное право – это всегда «право на что-то» [7, с. 27], можно сделать вывод, что объект субъективного гражданского права — это то, на что оно направлено, а именно, материальные и нематериальные блага.

Как указывалось ранее, в зависимости от взглядов исследователей на понятие объекта субъективного гражданского права возникал вопрос о возможности существования субъективных гражданских прав на нематериальные блага. Однако не только трактовкой категории «объект» обосновывают некоторые исследователи невозможность существования субъективных гражданских прав на нематериальные блага. Так, по мнению О. С. Иоффе, честь и достоинство, как и иные нематериальные блага, «сами по себе объектом правового регулирования быть не могут, и, соприкасаясь с ними, право обеспечивает лишь их охрану, но не регулирование…» [8, с. 54]. Автор отмечает, что нормы о праве собственности, возлагая на любого и каждого обязанность не посягать на чужое имущество, одновременно позволяют собственнику своим имуществом владеть, пользоваться и распоряжаться. Правило же о чести и достоинстве вовсе не затрагивает позитивных границ «права на честь и достоинство» (поведения, дозволенного управомоченному), а очерчивает только его негативные границы (поведение, запрещенное обязанным лицам) и, следовательно, не выходит за пределы чисто охранительных функций гражданско-правовых норм [8, с. 54]. Поэтому личные права, по заключению О. С. Иоффе, – это «права на охрану определенных личных благ» [8, с. 56]. С мнением автора солидарна и О. А. Пешкова. Она считает, что право на охрану нематериальных благ возникает с момента посягательства на такие принадлежащие гражданину блага [9, с. 102]. Вместе с тем, как указывает С. С. Алексеев, при помощи охранительных правоотношений осуществляются меры защиты субъективных прав, т. е. должно быть нарушено некое наличное субъективное право. Н.С. Малеин отмечает, что «нарушить можно лишь то (право), что существовало ранее, до нарушения».

И действительно, первоначально для управомоченного представляет интерес возложенная на всех третьих лиц обязанность не посягать на принадлежащие ему нематериальные блага. Как считает Н. С. Малеин, правовые связи между субъектами по поводу духовных благ, неотделимо принадлежащих личности и индивидуализирующих ее, существуют вне зависимости от их нарушения [10, с. 25]. Именно поэтому гражданин наделен не просто правом на охрану нематериальных благ, а субъективным гражданским правом на нематериальные блага, основное содержание которого заключается в правомочии требования пассивного поведения от всех членов общества. Возможность привести в действие аппарат государственного принуждения – это правомочие притязания, которое также входит в состав этого субъективного права. Являясь своего рода продолжением правомочия требования, оно возникает при нарушении юридической обязанности не посягать на нематериальные блага гражданина [1, с. 366]. Обязанность органов осуществить государственно-принудительное воздействие возникает при нарушении наличного субъективного права на нематериальные блага, и цель ее – защита этого права. А.Н. Ниязова, признавая существование права на само благо, а не только на его охрану, отмечает, что в последнем случае для управомоченного лица исключается совершение им собственных активных действий по реализации заключенных в субъективном праве возможностей. Так, неверно, по ее мнению, говорить о праве на охрану жизни и здоровья, поскольку субъективное право предстает перед нами в усеченном виде, без правомочия на собственные действия и правомочия требования [11, с. 13].

С. С. Алексеев вводит такое понятие, как потенциальный характер права требования, когда оно может выступать в виде потенциально неопределенного права (например, право лица на исправление поврежденной жилой площади при авариях) или потенциально определенного права (например, право лица на получение пенсии при наступлении необходимого возраста). При этом и в том и в другом случаях право требования уже  существует, оно неизбежно переходит в действенную стадию при наступлении юридических фактов, развивающих данный фактический состав [1, с. 361]. Можно предположить, что право на охрану нематериальных благ – это потенциально неопределенное право требования, которое уже существует, а при посягательстве на нематериальные блага «переходит в действенную стадию». Тогда не возникает противоречий с правилом о появлении охранительных правоотношений в связи с нарушением наличного субъективного права. Однако приводимые автором примеры свидетельствуют о существовании в данном случае одного правоотношения: например, в договоре найма жилого помещения предусмотрено условие, согласно которому при наступлении аварии гражданин вправе требовать исправления жилой площади; если авария произошла, то наниматель требует исполнения договора. Аналогичная ситуация с правом на получение пенсии. Когда же происходит правонарушение, «нормальное» правоотношение трансформируется, и на его месте возникает новое – аномальное. Поэтому сомнительным представляется существование некоего потенциально неопределенного права на охрану нематериальных благ.

Как считает В. П. Грибанов, признавая за тем или иным лицом определенные субъективные права и обязанности, гражданское законодательство предоставляет управомоченному и право на их защиту. Субъективное право, предоставленное лицу, но не обеспеченное от его нарушения необходимыми средствами защиты, является лишь «декларативным правом» [12, с. 96]. Исследователь указывает, что в цивилистической науке и практике не прижился и сам термин «право на защиту» [12, с. 96]. По его мнению, нет сомнений в том, что право на обращение к компетентным государственным органам за защитой нарушенного права неразрывно связано с субъективным правом, по крайней мере, в двух отношениях: во-первых, оно возникает лишь с нарушением субъективного гражданского права, либо с его оспариванием другими лицами; во-вторых, характер самого требования о защите права определяется характером нарушенного или оспариваемого права, содержание и назначение которого в основном определяет и способ его защиты [12, с. 97]. По мнению автора, право на защиту – это не самостоятельное субъективное право лица, а лишь одно из правомочий субъективного гражданского права.

О. А. Пешкова, как уже отмечалось выше, выделяет право на защиту нематериальных благ. Название соответствующего параграфа ее монографии звучит следующим образом: «Субъективное право на защиту нематериальных благ и неимущественных прав» [9, с. 83]. Такое право она определяет как «субъективное право лица действовать так, чтобы достигнуть определенного правового результата, который будет удовлетворять его потребности в рамках, установленных законом» [9, с. 25]. Защита нарушенных прав осуществляется посредством реализации этого права. Вместе с тем, сама же О. А. Пешкова отмечает, что «при осуществлении своего права на защиту лицо, чье право было нарушено, может воспользоваться не любым, а вполне конкретным способом защиты» [9, с. 30], а это, как указывалось ранее, подтверждает связь правомочия на защиту с самим конкретным субъективным правом.

Итак, в результате проведенного исследования мы убедились, что объект субъективного гражданского права — это то, на что оно направлено, а именно, материальные и нематериальные блага. Нематериальные блага являются разновидностью объектов гражданских прав. Право на нематериальные блага – самостоятельное субъективное гражданское право, содержание которого составляют, как минимум, два правомочия: 1) право требования пассивного поведения от всех членов общества, 2) право на защиту (правомочие притязания), т.е. возможность привести в действие механизм государственного принуждения.

Ссылки:

1.                  Алексеев С.С. Общая теория права: учебник / С.С. Алексеев. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Проспект, 2009. – 576 с.

2.                  Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 1 от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (с последующими изм.)  // Собр. законодательства РФ. – 1994. — № 32. – Ст. 3301.

3.                  Гражданское право: часть 1: Учебник для вузов / под ред. В. П. Камышанского, Н. М. Коршунова, В. И. Иванова. – М.: Эксмо, 2007. – 704 с.

4.                  Советское гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. 1 / Под ред. О.А. Красавчикова. 3-е изд., испр. и доп. — М.: Высшая школа, 1985. – 544 с.

5.                  Иоффе О.С. Избранные труды: в 4 т. Т. I. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Ответственность по советскому гражданскому праву / О.С. Иоффе. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — 574 с.

6.                  Советское гражданское право. Т. 1 / Под ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстого, Б.Б. Черепахина. — Ленинград: Издат-во Ленинградского ун-та, 1971. – 472 с.

7.                  Малеин Н.С. Гражданский закон и права личности в СССР / Н.С. Малеин. — М.: Юридическая литература, 1981. – 216 с.

8.                  Иоффе О.С. Личные неимущественные права и их место в системе советского гражданского права / О.С. Иоффе // Советское государство и право. – 1966. — № 7. — С. 51-59.

9.                  Пешкова О.А. Компенсация морального вреда. Защита и ответственность при причинении вреда нематериальным благам и неимущественным правам / О.А. Пешкова. — М.: Ось-89, 2006. – 240 с.

10.              Малеин Н.С. Гражданский закон и права личности в СССР / Н.С. Малеин. — М.: Юридическая литература, 1981. – 216 с.

11.              Ниязова А. Н. Гражданско-правовое регулирование личных неимущественных отношений в Кыргызской республике:  автореф. дис… канд. юрид. Наук / А.Н. Ниязова. — Алматы, 1999. – 24 с.

12.              Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав / В.П. Грибанов. — М.: Российское право, 1992. — 207 с.