Как найти связи в политике

Была ли эта статья полезной?

Лекция 9. Сетевой подход к политике и управлению

1. Теория политических сетей

Концепция политических се­тей возникла на основе американского и английского опыта. В 1950—1960-е гг. выработка государственной политики в США исследуется в аспекте управленческих структур, в которых взаимодействуют бюрократия, конгрессмены и заинтересованные группы^[1]. Но именно в Великобри­тании, как подчеркивают Роде и Марш, концепция политических се­тей выросла из теории межорганизационных отношений^[2].

Концепция политических сетей имеет ряд источников и отправных то­чек:

—     организационная социология и академическая теория бизнес-администрирования^[3];

—     социальный структурный анализ^[4];

—     институцио­нальный анализ, теория общественного выбора и неоменеджеризм».

Но смысловые значения многих идей становятся сегодня новыми, так как они включены в новый «текст» политической и управленческой теории 90-х гг. прошлого — начала нынешнего века.

Сетевой подход к публичному управлению является отражением не только споров, которые ведутся между представителями различных управленческих теорий, но и ответом на изменения условий, в кото­рых осуществляется управление общественными делами. Экология публичного управления за последние десятилетия существенно изме­нилась, что заставляет искать новые модели управления помимо рыночных и иерархических административных.

К пересмотру традиционных управленческих подходов, особенно касающихся взаимодействия с публичной сферой, привели:

—          плюрализа­ция общественных структур;

—          сложность взаимоотношений между различными группами населения;

—          высокий уровень общественных по­требностей и ожиданий;

—          большой масштаб неопределенности и риска;

—          возросшее влияние международного фактора на внутреннюю полити­ку государства;

—          информатизация общества;

—          падение доверия населе­ния к центральным органам управления.

Теория политических сетей реконструирует отношения между го­сударством и современным обществом. Синергетический эффект при сетевом взаимодействии скла­дывается из конкуренции и кооперации множества акторов, по от­дельности не способных справиться с решением определенных поли­тических проблем.

С одной стороны, роль государства в сетях определяется в зависимости от оценки эффективности государствен­ного участия при решении тех или иных вопросов. Она может быть большей или меньшей, но все же значимым для сетевой методологии является акцент на открытости государства перед гражданским обще­ством при формулировании, внедрении и реализации публичной по­литики.

С другой стороны, изменяется не только роль государства, но сама система принятия публичных решений, когда помимо госу­дарства множество других акторов включается в политический про­цесс.

При использовании этого подхода восстанавливаются связи между управлением и политикой. Подход с позиций поли­тических сетей к государственному управлению проявляет интерес к политическим процессам. «Политика и управление не могут быть разде­лены по различным причинам, включая потерю ясности в определе­нии государственной службы и потерю согласия относительно того, кто уполномочен на подобные услуги», — пишет Рита Келли. Некото­рые защитники нового государственного управления доказывают, что их подход предполагает ответственности больше, чем подход к управлению с позиции государственной бюрократии, так как он предлагает возросшие полномочия индивида и высокую ответственность перед потребителем. «Даже если это само собой разумеется, тем не менее, нам все еще нужно знать, — пишет Келли, — как новый государст­венный менеджмент отвечает на проблему, что граждане в демократи­ческой политии примут выбор, сделанный децентрализованным агентством, безродной организацией или аполитичным, ориентиро­ванным на эффективность и действенность менеджером? Открытая де­мократическая полития требует большего, чем удовлетворенных по­требителей»^[5]. Концепция политических сетей в этом отношении включает в рассмотрение широкий спектр политических проблем. Не случайно, что многими исследователями подчеркивается ее несо­мненная связь с политической наукой, а внутри нее с теорией демо­кратического принятия политических решений и выработки полити­ческой линии.

Концепция политических сетей меняет ракурс рассмотрения государства как агента политики:

1. в противоположность идее доминирующей роли государства в выработке политики, при сетевом подходе государство и его инсти­туты являются хотя и важным, но лишь одним из акторов производст­ва политических решений;
2. в противоположность идее относительной независимости госу­дарства в политике, в концепции политических сетей государственные структуры рассматриваются в качестве «сцепленных» с другими агента­ми политики и вынуждены вступать в обмен своими ресурсами с ними;
3. в противовес идее государственного управления как иерархиче­ски организованной системы, сетевой подход предлагает новый тип управления — «руководство» (governance), общая характеристика ко­торого нашла выражение в формуле «управление без правительства»или «руководствобезправительства»^[6].

Концепция сетевого взаимодействия в политике и публичном уп­равлении первоначально базировалась на инструментально-рацио­нальном описании процесса принятия решений сетевыми акторами, обменивающимися своими ресурсами. Рациональное поведение в се­тях и институциональное закрепление сетевых практик общения в правилах и достигнутых договорных соглашениях первоначально описывалось как достаточное для жизнедеятельности сети и для удов­летворения базовых интересов ее участников. Вместе с тем ученые, ко­торые разрабатывали теорию политических сетей, включали морально-психологическое измерение в процесс управления и принятия политического решения. Это означало, что данная теория государственного управления близка к ценностно-ориентированному подходу. Как подчерки­вает Таня Берцель, «идеи, верования, ценности, идентичность и доверие действитель­но не только имеют значение для политических сетей; они являются конструктивными для логики взаимодействия между членами сети»^[7]. Общее моральное измерение поведения в сетях поставило перед ис­следователями вопрос о том, как оно достигается. Совместное понима­ние проблемы, доверие друг к другу, общие идеи и ценности и их вы­ражение в определенных правилах сетевого поведения становится предметом специального анализа.

Хотя понятие «институт» играет значительную роль в теории по­литических сетей, однако не институты, а связи и отношения состав­ляют ключевой пункт рассмотрения: «Аналитики теории сетей разделяют предпосылку, что завершенное объяснение для некоторых социальных феноменов требует знания взаимоотношений между системными акторами»^[8]. Фактически здесь речь идет о но­вом качестве институционального оформления сетевых практик взаимоотношений, подчиняющихся логике совместного действия. Сети часто и определяются через поня­тие «отношение», а не «институт». «Сеть… состоит из акторов и отно­шений между ними, а также из определенных действиий, ресурсов и зависимостей между ними», — пишут X. Хакансон и Я. Иохансон².

1. Понятие и виды политических сетей

По вопросу определения политической сетьи распространено мнение, что это понятие мо­жет быть сформировано путем определения участников, составляю­щих сеть, и характера отношений между ними. В отличие от понятий система или структура здесь акцент делается на активном и осознан­ном взаимодействии акторов, формирующих политическое решение и участвующих в его выполнении. Вместе с тем и рынок, и традицион­ное иерархическое управление не исключают этой активности и осо­знанности участников формирующихся связей. Следовательно, поли­тические сети должны обладать какими-то качествами, которые отличали бы их как новую форму управления.

Для Р. Родса политические сети формируются в различных секторах политики современного государства (здравоохранение, сельское хозяй­ство, индустрия, образование и т. д.) и представляют собой комплекс структурных взаимоотношений между политическими институтами государства и общества. Он подчеркивает значение именно институ­циональной составляющей политической сети и ее ограниченность определенными секторальными интересами. Роде включает в рассмо­трение и обмен ресурсами между членами сети в процессе налажива­ния отношений^[9].

Таня Берцель, анализируя две школы в концепции политических сетей — немецкую и английскую — дает следующее определение: «По­литическая сеть представляет собой набор относительно стабильных взаимооотношений по природе неиерархических и взаимозависимых, связывающих многообразие акторов, которые разделяют относитель­но политики общие интересы и которые обмениваются ресурсами для того, чтобы продвинуть эти интересы, признавая, что кооперация яв­ляется наилучшим способом достижения общих целей». В этом опре­делении обращает на себя внимание то, что участники политической сети преследуют не сепаратные, а общие интересы и что они выбира­ют для их достижения кооперативные способы деятельности. Следует отметить и то, что таких участников множество и они различны.

Лоренц Отуул предлагает следующее определение: «В более кон­кретном смысле сети включают межагентские кооперативные ставки, межуправленческие структуры программного менеджмента, сложное множество соглашений и государственно-частное партнерство. Они также включают системы предоставления услуг, основанные на ком­плексе провайдеров, который может включать публичные агентства, частные фирмы, неприбыльные и даже укомплектованные волонтерами организации, все из которых связаны взаимозависимостью и инте­ресами, закрепленными определенной совместной программой»^[10]. Проведено различие между элементами сети, которые связаны с при­нятием решений по политическим вопросам, и теми элементами, кото­рые на основе этих решений предоставляют услуги.

Таким образом, политические сети обладают рядом характеристик, которые отличают их от иных форм управленческой деятельности в сфере публичных потребностей и интересов.

Во-первых, сети пред­ставляют собой такую структуру управления публичными делами, ко­торая связывает государство, бизнес и гражданское общество. Эта структура эмпирически наблюдаема и теоретически описывается как множество разнообразных государственных, частных, общественных организаций и учреждений, которые имеют некоторый общий инте­рес.

Во-вторых, политическая сеть складывается для выработки согла­шений в процессе обмена имеющимися у ее акторов ресурсов. Это оз­начает, что существует взаимная заинтересованность участников сети друг в друге. Ресурсная взаимозависимость является, с точки зрения ряда авторов, центральной характеристикой сетевого взаимодействия^[11]. Ресурсы могут быть распределены неравномерно, но независимо от степени их концентрации и определенного доминирования ряда уча­стников сети последние вынуждены вступать во взаимодействие. Между участниками сети существует ресурсная зависимость. Как спе­циально подчеркивает Якоб Торфинг, «между сетевыми акторами мо­жет быть асимметрическое распределение материальных и нематери­альных ресурсов, но так как участие является добровольным и акторы свободны выйти из сети, никакой отдельный актор не может устано­вить свою власть для иерархического контроля над другими»^[12].

В-тре­тьих, важной характеристикой политической сети выступает общий кооперативный интерес. Многие исследователи подчеркивают эту черту особенно, так как она отличает данную регулятивную систему от рынка, где каждый участник преследует прежде всего свои собствен­ные интересы.

В-четвертых, с точки зрения выработки политических решений участники сети не выстраиваются в некоторую иерархию, где какая-либо организация имеет преимущество с точки зрения ее власт­ной позиции. Все участники сети равны с точки зрения возможности формирования совместного решения по интересующему вопросу. Здесь наблюдаются не вертикальные, а горизонтальные отношения.

В-пятых, сеть представляет собой договорную структуру, состоящую из набора контрактов, возникающих на основе согласованных фор­мальных и неформальных правил коммуникации. В политических се­тях действует особая культура консенсуса.

В целом политическая сеть представляет собой систему государственных и негосударственных образований в определенной сфере политики, которые взаимодейст­вуют между собой на основе ресурсной зависимости с целью достиже­ния общего согласия по интересующему всех политическому вопросу, используя формальные и неформальные нормы.

Ясно, что политические сети будут различаться по ряду критериев, к которым следует отнести характерис­тики сетей:

1. число и тип участников сетей: потребности и интересы участни­ков, их структурные характеристики, ресурсы, потенциал, уровень профессионализации, мировоззрение, полномочия и т. д.;
2. характер институционализации: формальные и неформальные нормы, правила и практики взаимодействия, закрепленные в сетевом взаимодействии, характеристики установленного порядка в сети и его стабильности;
3. сферу политики, в которой формируются сети: содержательная сторона деятельности сетей определяется характером сферы полити­ки — экономической, финансовой, социальной, экологической, между­народной и т. д., но этот критерий связан также с особенностями фор­мирования соответствующей политики, что выражается в структуре, институционализации, ресурсной зависимости в сетях и т. д.
4. распределение ресурсов между участниками сетей: уровень за­интересованности в ресурсах друг друга, интенсивность обмена ресур­сов, тип обмена ресурсами, формальные и неформальные правила ре­гулирования обмена ресурсами, уровень удовлетворенности обменом ресурсов и т. д.;
5. структурные характеристики сети, определяемые характером от­ношений между акторами: границы сети (открытые/закрытые), тип членства (принудительный/свободный), структура связей (хаотичес­кая/упорядоченная), интенсивность и сила отношений (частота и длительность), кластеризация в сетях, типы координации сетевого взаимодействия (иерархический, горизонтальные консультации, торг, изаимопересекающееся членство), уровень централизации, природа отношений (конфликтная, конкурентная, кооперативная) и т. д.;
6. степень концентрации власти: она определяется ресурсами, по­требностями и организационными характеристиками сети; выделяют­ся четыре типа властных отношений применительно к публичной по­литике: захват публичных агентств бизнесом, автономия публичных акторов по отношению к организованным интересам, захват частных интересов государством, смешанный тип;
7. используемые участниками сети стратегии: государство, например, может способствовать или препятствовать формированию сетей в поли­тике, выделять привилегированные интересы и их ассоциации, предо­ставлять определенным организованным интересам монопольный доступ к публичным благам, субсидировать деятельность ассоциаций и т. д.

Воспользуемся наиболее широко распространенной типологией политических сетей, предложенной Роем Родсом. Он выделяет пять типов политических сетей, руководствуясь тремя критериями: сте­пень внутренней интеграции, число участников сети и распределение ресурсов между ними.

Политические сообщества представляют собой такие сети, которые характеризуются стабильностью взаимоотноше­ний, устойчивым и в высокой степени ограниченным членством, вер­тикальной взаимозависимостью, основанной на совместной ответст­венности за предоставление услуг, и изоляцией как от других сетей, так и от публичных организаций (включая парламент). Такие сети яв­ляются высоко интегрированными и имеют высокую степень верти­кальной взаимозависимости и ограниченную вертикальную коорди­нацию. Подчеркивается, что подобные сети концентрируются на основных функциональных интересах типа образование или пожар­ная безопасность. Это, скорее, территориальные сообщества.

Профессиональные сети характеризуются пре­обладанием одного класса участников производства политических реше­ний: профессиональных групп. Эти сети выражают интересы особой профессиональной группы и основаны на высокой степени вертикальной взаимозависимости, а также изолированы от других сетей. Профессио­нальные сети могут быть представлены в национальном масштабе, на­пример Национальная служба здравоохранения в Великобритании.

Межуправленческие сети формируются на основе представительства местных властей. Их отличительными характеристиками являются топократическое членство, явное исклю­чение иных публичных союзов, широкий охват интересов, связанных со многими службами, ограниченной вертикальной взаимозависимос­тью (так как они не ответственны за оказание услуг), широкой гори­зонтальной структурой и способностью взаимодействовать со многи­ми другими сетями.

Сети производителей отличаются значительной ролью в политике экономических интересов (публичного и частного секторов), их подвижным членством, зависимостью центра от промы­шленных организаций при производстве желаемых товаров и при экс­пертизе, а также ограниченной взаимозависимостью между экономи­ческими интересами.

Проблемные сети характеризуются большим чис­лом участников с ограниченной степенью взаимозависимости. Ста­бильность и постоянство находятся здесь в большом почете, а структу­ра имеет склонность к атомистичности.

1. Принципы сетевого подхода к анализу политики

Прежде чем приступить к рассмотрению особенностей применения сетевого подхода к анализу политики и формулированию соответству­ющих принципов, определим основные понятии, которые составляют концептуальный базис сетевой методологии.

К базисным понятиям сетевого подхода в социальных науках отно­сят следующие:

—           актор — взаимодействующий субъект, социальная единица сети;

—           сеть, которая может быть определена как система акторов и отно­шений, посредством которых они связаны друг с другом;

—           отношения в сети — форма отношений между акторами, принад­лежащими к определенной группе, интерпретируемой как сеть.

Процесс становления и изменения качества сетей описывается с помощью трех ключевых терминов: сетеобразование, сети и сетевые структуры.

Сетеобразование, или формирование сети — общий термин, обозначающий активность, в результате которой со­здаются связи между людьми и организациями посредством регуляр­ных встреч, конференций, новых коммуникационных технологий, та­ких как электронная почта и веб-форумы.

Сети образуются, когда связи между организациями или индивидами формализуются, т. е. становятся регулярными и подчиненными принципу удовлетво­рения взаимных интересов. Формализация, безусловно, не предпола­гает возникновения иерархических структур управления.

Сетевые структуры возникают, когда активность сепаратно действующих элементов сети уже недостаточна. Сетевые структуры возникают тогда, когда участвующие в сети акторы осознают, что они лишь маленькие фрагменты большой общей картины. Сетевые струк­туры могут требовать самостоятельных действий индивидуальных членов, но при этом участники сети, берясь за решение сложных задач, неподъемных для независимо действующих организаций, трансфор­мируются в новое целое.

В анализе политических сетей используются все указанные выше концепты, однако, подчеркивается их «политиче­ская» специфика. В качестве примера можно обратиться к известной работе Д. Нока «Сравнивая политические сети: политика труда в США, Германии и Японии». Описывая структуру подобных отрас­левых сетей, исследователь отмечает наличие в них четырех основных компонентов:

1) политико-управленческих акторов: организованные группы — объединения граждан или чиновников, их «зонтичные» ассоциации и собственно государствен­ные организации;

2) политических интересов, которые могут прояв­ляться по отношению как к отраслевым объектам регулирования (обра­зование, здравоохранение и т. п.), так и к отдельным управленческим проблемам (повышение зарплаты, условия деятельности малого биз­неса и т. д.);

3) властных взаимоотношений, под которыми понимаются два ба­зовых типа обмена ресурсами: информационный (идеями, фактами и т. д.) и материальный (деньгами, услугами и т. д.);

4) совместно-коллектив­ных действий, которые нахо­дят свое выражение в мобилизационных формах политической актив­ности (создание коалиций или массовых движений), рекламных кам­паниях (через СМИ или другие каналы)^[13].

Сетевой подход в политической науке отличает ряд существенных особенностей, определяющих его методологическую новизну среди прочих направлений политической науки:

во-первых, это неиерархиче­ское представление политического процесса;

во-вторых, полноценный учет горизонтальных связей и отношений в политике и управлении;

в-третьих, актуализация коммуникационного потенциала участников политического процесса.

Политические сети могут быть в общем случае определены как интегративные или гибридные структуры политического управления, включающие в себя множество возможных форм самоорганизации. К последним относят:

—          субадминистративные структуры, определяе­мые Родсом, как «небольшие группы политических акторов, как пуб­личных, так и частных, которые специализируются в конкретной сфе­ре политического процесса»^[14];

—          так называемые железные треугольники, которыми принято на­зывать устойчивые и достаточно близкие отношения между группами интересов, правительственными агентствами и законодательной влас­тью (комитетами Конгресса) в США;

—          «проблемные сети», группы, связанные общи­ми представлениями, знаниями о проблемах политическо­го управления;

—          политические сообщества^[15], представляющие собой стабильные сетевые образования, способные обеспечить успех переговорного про­цесса относительно выработки политической стратегии. Они также предполагают значительную степень коммуникативного родства эле­ментов, образующих политическое сообщество: владение специальной лексикой; разделяемые представления; наличие позитивного опыта и пр.;

—          коалиции в защиту интересов, состоящие из разнообразных акторов, принадлежащих как к публичному, так и ча­стному сектору, объединенных общей системой убеждений (ценнос­тей) и видением решения проблем;

—          структуры реализации политики, понимаемые как самоорганизо­ванные группы акторов, обеспечивающие необходимое участие пред­ставителей различных сфер общественной жизни для решения общей политической проблемы;

—          дискурсивные сети, представляющие собой поле политического дискурса, в которых публичная политика возникает и переопределяется.

Безусловно, все эти формы сетевой самоорганизации имеют свою отличительную специфику, вполне четко определенную их авторами. Все они актуализируют чаще всего какой-то один аспект сетевого вза­имодействия: разделяемые в сети общие ценности, представления, знания; самоорганизацию; межсекторное взаимодействие и т. д. Одна­ко безусловным, объединяющим все их принципом является неиерар­хическое представление процесса выработки и имплементации поли­тики, предполагающее широкое участие индивидов, групп, коалиций в отношениях, выстраиваемых по горизонтали.

Обозначим основные теоретические принципы сетевого подхода.

1. Основная новация сетевого подхода заключается в отказе от представления о политическом управлении как процессе, основанном на принципе иерархического контроля и актуализации принципа го­ризонтальной координации. Таким образом, меняется взгляд на поли­тический процесс, как ставящий в основание выработки и имплементации политики государство и систему государственного управления. В сетевой теории политический процесс протекает в условиях децент­рализованного или полицентричного общества.
2. Перенос фокуса исследования с анализа формальных организаций и нормативно-правовых институ­тов на неформальные связи и отношения в политике.
3. Признание наличия многочисленных, разнообразных и взаимосвязанных акторов, влияющих на решение по­литических проблем напрямую, либо через различные формы пред­ставительства интересов.
4. В качестве важного принципа сетеобразования в политике также выступает самоорганизация, предполагающая учет синергетических постулатов.
5. С другой стороны, сети анализируются как особая форма коор­динации наряду с политическим рынком, трактуемым, например, как система абсолютно свободной конкуренции политических партий, ко­торые по меткому выражению Даунса «формулируют политику, что­бы выиграть выборы, а не выигрывают выборы, чтобы формулировать политику»¹, и иерархией, представленной в виде бюрократической мо­дели выработки и реализации политики. Политические сети — это ме­ханизм мобилизации политических ресурсов в ситуации, когда спо­собности принимать политические решения рассеяны между не подчиненными друг другу, но взаимозависимыми частными и публич­ными акторами.

Важно также отметить, что сетевой подход ставит перед собой более общие задачи, нежели только исследование процессов, происходящих внутри определенного (сетевого) институционального порядка, но так­же и исследование того, как такие институциональные порядки возни­кают в условиях децентрализации и всеобщей взаимозависимости.

1. Координационное государство

От характеристик публичной сферы зависит выбор траектории развития государства, его политико-социальной и экономической сфер. В политической науке происходит переосмысление термина «государственное управление», которое включает новые рас­ширяющиеся формы социального взаимодействия и партнерства, спо­собные замещать государство в публичном управлении.

Вместо доминирования государства источни­ком управления становятся саморегулирующиеся сети различных социальных организаций. Межорганизационные взаимосвязи образу­ют «совместный менеджмент, совместное руководство и совместное администрирование», которые устанавливают гармоничные отноше­ния самых разнообразных социальных и политических структур. Партнерские отношения государства и общества выстраиваются на принципах взаим­ного доверия, культурного соответствия, совместного решения проблем, справедливости и автономности, сопоставимых ресурсов и комплиментарности в публичном пространстве.

Важнейшей функцией в государственном управлении становится функция координации, которая может быть определена как обеспечение совме­стных согласованных действий государства и граждан для достиже­ния общей цели, согласование индивидуальной и групповой деятель­ности и локальных целей и задач с глобальной целью. Координация направлена на эффективное управление формированием, использова­нием и развитием компетенций участников широких взаимодействий, но и компетенции акторов вызревают при наличии эффективной сис­темы координации в процессе государственного управления.

В совместном управлении проявляется способность самой системы координировать взаимодействия элементов с набором разнообразных стилей мышления и навыков (принцип эмерджентности). Координа­ция помогает сократить дублирование, выявляет преимущества разно­образия, обеспечивает поддержку культуры сотрудничества, настав­ничества, обучение навыкам при выполнении особой роли руководст­ва.

Государство, с одной стороны, оставляет за собой «важнейшие компетенции публичного административного урегулирования на осно­ве монополии на средства применения легитимной власти, с другой — функционально-специализированная публичная власть государства и управления зависит от ресурсов выведенного в частную сферу эко­номического обращения». П. Бурдье, анализируя взаимодействия раз­личных типов государства и общества, признавал, что «в действитель­ности, правда социального мира — это суть борьбы между очень неравно вооруженными агентами за то, чтобы добраться до совершен­ного, т. е. самоконтролируемого, видения и предвидения».

Претендовать на формирование стратегической повестки дня, менеджерировать внутренние стимулы и ценности, конфликты в пози­тивное направление может только измененное современное государст­во. Деятельность органов государственного управления должна быть подчинена принципам компетентности, прозрачности и ответственно­сти в защите прав и свобод граждан. Служить общественному благу при осуществлении базовых функций, содействовать свободному раз­витию каждого гражданина может только некоррумпированное госу­дарство, действующее на принципах партнерства, кооперации, особых процедурах принятия государственных решений, гражданском учас­тии в разработке, принятии и реализации политических решений. Го­сударственный менеджмент «преображенного» государства требует смягчения жестких форм координации участников взаимодействий, предусмотренных моделью «сервисного государства».

Системный мировой кризис показал, что современный мир нужда­ется «не в замене экономической системы, живущей логикой капита­лизма, и (замене) системы доминирования, живущей логикой бюро­кратии, но в возведении демократической «дамбы» против колонизирующего распространения этих системных императивов на жизненный мир человека»^[16]. Глобальной рынок забрал мощь госу­дарств и правительств, оставив непомерные обязательства, которые современные государства уже не в состоянии выполнить, и вынуждены сами искать и создавать социальные институты и структуры для того, чтобы переложить на них свои функции. Инструменты эффективного действия государств и правительств ограничены негативной глобали­зацией сил, «которые специализируются на игнорировании государст­венных границ, местных интересов, прав, преференций»^[17], уменьшая мощь и способность к действию национальных государств.

Слабые го­сударства создают состояние неуверенности и нерешительности. Соединить мощь и политику, добавив положительную глобализацию, современное государство может только положившись на поддержку сетевых организаций, включаемых в процессы управления в качестве равноправных партнеров. Государство все более превращается в парт­нера и медиатора между органами власти и управления, с одной сторо­ны, и общественными объединениями, выражающими частные, осо­бые и общие интересы — с другой^[18]. В этом случае возрастает значение переговорной сетевой модели, поскольку эффективность традицион­ных вертикально интегрированных управленческих систем ограничи­вается возросшим усложнением задач и объектов управления.

Координационное государство использует в формировании публич­ной политики взаимодействия со своими институтами, наделенными различными полномочиями и имеющими собственный интерес, кото­рый нельзя исключать из анализа:

—          политическими партиями,

—          публич­ными акторами,

—          национальными общественными организациями,

—          ры­ночными акторами, представляющими интересы коммерческих и бизнес-организаций,

—          гражданскими общественными акторами, пред­ставляющими автономные гражданские организации, группы по инте­ресам.

Для этого государство должно обеспечить выявление заинтересо­ванных участников созданием механизмов их привлечения и выработ­кой механизмов участия в соуправлении, поскольку участие в полити­ке в современном понимании не сводится к форме прямого представительного участия в избирательном процессе. Выборы лиде­ров, представляющих и пропагандирующих политику, совпадающую с приоритетами граждан — наиболее распространенная форма вовле­чения в политическую деятельность.

Новые формы работы требуют повышения динамизма органов государственного управления в удов­летворении потребностей граждан, институционализации механизмов определения политики гражданами и создание институтов, обеспечивающих участие, но не связанных напрямую с избирательным процес­сом, а дополняющих его. Изменение набора и содержания функций правительств происходит под влиянием растущей информатизации общества, глобализации и процессов демократизации.

Государства все больше отходят от непосредственного предоставления услуг населе­нию, оставляя за собой роль координаторов этой сферы. Глобализа­ция, коммерциализация, агломерация и корпоративизация изменяют и влияние бизнес-организаций на национальные государства, выража­ющееся в сужении пространства для маневра правительств в полити­ке, информационных сбоях, превращает государство в участвующего партнера взаимодействий, отбирая у него патерналистскую роль. В процессах консультаций и переговоров в диалоговом режиме прави­тельства вынуждены ставить вопросы по формированию политики в интересах незащищенного населения.

В целях обеспечения лояльно­сти и поддержки диалог государственных органов с населением как потребителем услуг строится также на партнерских принципах. Для органов государственной власти становится нормой обслуживать на­селение как клиентов и уважать граждан как тех, кому подотчетен го­сударственный аппарат. Органы исполнительной власти, признавая силу представительных органов власти, за которыми остается функ­ция окончательных решений, соглашаются на расширение участия об­щественности в работе постоянных комитетов и комиссий в сфере надзора за исполнением функций и поручений.

Видоизменяются тех­нологии информирования о расходах государственных бюджетов для обеспечения открытости и прозрачности действий органов исполни­тельной власти организациям общественного сектора. Вводятся нор­мативные акты, определяющие формы гражданского участия, регла­ментируются взаимодействия органов исполнительной власти с населением правилами и положениями, проводятся мероприятия по развитию потенциала государственных органов и организаций граж­данского сектора, направленные на упрочение политической привер­женности и развитие практик руководства, обеспечивающих участие неправительственных структур в государственном управлении.

Для обеспечения связности взаимодействий акторов предусматрива­ется четкое определение функций и обязанностей граждан и прави­тельств в процессах соуправления. Широкое участие обеспечивается созданием правительствами условий для формирования структур и процессов, а также готовностью сотрудников государственных структур привлекать граждан к совместному производству публичной политики. Формируется культура беспристрастности чиновников в вопросах обмена информацией с общественными организациями, равенства участников взаимодействий и партнерства в достижении общих целей.

Государство как модератор взаимодействий координи­рует последовательность процесса, создает условия для повышения эффективности, превышения выгоды над затратами, ресурсной обес­печенности и оценки применяемых стратегий внутри самих сетей. Взаимодействия такого рода предусматривают свободный доступ к правительственным данным публичного характера, что, безусловно, рассматривается как инновационное достижение государственных ор­ганов и гражданского общества. Правительственные данные публич­ного характера представляются в стандартном формате в США и Ве­ликобритании, Австралии. Мировой кризис вызвал требовательность населения к предоставлению большей прозрачности и ответственнос­ти правительств, поскольку публичные средства были использованы для спасения от банкротств целых отраслей и частных корпораций.

Публичная политика вырабатывается граждан­скими объединениями, действующими совместно, которые:

—     формируют условия для появления лидеров и активистов обще­ственных объединений, осуществляющих деятельность на демократи­ческих ценностях, нормах, знаниях, представлениях;

—     оказывают давле­ние и принуждают государство к выполнению обязательств перед гражданами в рамках демократических процедур;

—     предупреждают со­циальные конфликты переговорными практиками.

Группы интересов взаимосвязаны с широкими слоями населения, причем чем шире взаимодействия, тем разнообразнее обратная связь и реакция на запросы населения, а также транспарентность власти.

Общественность в рамках коор­динационных структур и систем осуществляет влияние на заинтересо­ванные стороны и принятие решений, а также борется за получение ресурсов для ведения социально значимых проектов. Общественные организации осуществляют и внешнее влияние на координационные структуры как контролеры, сторонники и инициаторы изменений, ис­пользуя активное участие как право и ответственность. Право участия в управлении на законных основаниях, выбор своих представителей, осуществление влияния на различных уровнях, в различных учрежде­ниях, процессах, сбалансированное влияние на уровне групп, а не отд­ельных людей, подкрепляется ресурсами и эффектами координации в пределах своей компетенции, необходимым доступом к информа­ции, финансированию и технической поддержке.

Соучастие общественности в координируемых государством взаимодействиях обеспе­чивает рост компетенций, культуры объективности и прозрачности, реальное влияние на решения, повышает способность оценки своей причастности к общему делу и ответственность, поддерживает независимость организаций и распространяет контроль на другие секторы взаимодействий, поддерживает отраслевые стандарты деятельности, приучает действовать быстро и эффективно.

Координационное государство дает равные возможности участия более широкому кругу людей, которые совместным обсуждением сформулируют новое. Диверсификация       вертикали управления на принципах плюрализма, конкурент­ности, актуализации качеств народного представительства в органах власти и управления дает дорогу социально-политическим инноваци­ям. Институционализация обратной связи позволяет государству «своевременно улавливать тенденции развития общественных процес­сов, производить коррекцию управленческих решений, снимать на­капливающееся в обществе напряжение, поддерживать доверие насе­ления к государственным органам, обеспечивать право и возможность влияния граждан на принятие социально-значимых решений»^[19].

Литература

Сетевой анализ публичной политики: учебник / под ред. Л.В. Сморгунова. М.: РГ-Пресс, 2013. С.39-52, 67-72.

^[1] Freeman J. The Political Process. New York: Doubleday, 1955.

^[2]  Rhodes R., Marsh D. Policy Network in British Politics. A Critique of Existing Approaches // Policy Network in British Government / Eds. D. Marsh and R. Rhodes. Oxford: Clarendon Press, 1992. P. 8-10.

^[3] Frederickson G. The Repositioning of American Public Administration // PS. Political Science and Politics. 1999. Vol. 32. № 4. P. 705.

^[4] Knoke D. Political Networks. The Structural Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. P. 7—8; Brzel T. Organizing Babylon — on the Different Conceptions of Policy Networks // Public Administration. 1998. Vol. 76. № 2. P. 255.

^[5] Kelly R. An Inclusive Démocratie Polity, Représentative Bureaucracies? And the New Public Management // Public Administrative Review. 1998. Vol. 58. № 8. P. 205.

^[6] Rhodes R. Understanding Governance. Policy Network, Governance, Reflexivity and Accountability. Buckingham, Philadelphia: Open University Press, 1997; RosenauJ., Czempiel E.-O. (eds.). Governance without Government: Order and Change in World Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 1992; Peters G. Governance Without Government? Rethinking Public Administration //Journal of Public Administration: Research and Theory. 1998. Vol. 8. № 2.

^[7] Brzel T. Organizing Babylon — on the Different Conceptions of Policy Networks. P. 264.

^[8] Knoke D. Political Networks. The Structural Perspective. P. 9.

^[9] Rhodes R„ Marsh D. Policy Network in British Politics. A Critique of Existing Approaches // Policy Network in British Government / Eds. D. Marsh and R. Rhodes. Oxford: Clarendon Press, 1992. P. 10-13.

^[10]       O’Toole L. The Implications for Democracy in a Networked Bureaucratic World // Journal of Public Administration Research and Theory. 1997. Vol. 7. P. 446.

^[11]       Compston H. Policy Networks and Policy Change. Putting Policy Network Theory to the Test. Hampshire: Palgrave Macmillan, 2009. P. 6—17.

^[12] TorfingJ. Governance Network Theory: Towards a Second Generation // European Political Science. 2005. Vol. 4. № 3. P. 307.

^[13]       Knoke D„ Pappi F., Broadbent J., Tsujinaka Y. Comparing Policy Networks: Labour Politics in the US , Germany and Japan. Cambridge, 1996.

^[14]       Rhodes R. A. W. Understanding governance: Policy Networks, Governance, Reflexivity, and Accountability, Buckingham. Philadephia: Open University Press, 1997.

^[15] Данное значение близко еще одному термину, также используемому для описания особого вида сетей и сетевых взаимодействий в государственном управлении, — «эпи- стемическое сообщество», обозначающее сети профессионалов, разделяющих общий опыт и знания в какой-либо конкретной области государственного управления и пре­тендующих на исключительный авторитет в данной области.

¹ Habermas J. Further Reflections on the Public Sphere / J. Habermas// Habermas and the Public Sphere / Ed. by Calhoun C. Cambridge (Mas.): The MIT Press, 1992. P. 444.

^[17]       Habermas J. Op. cit.

^[18]   Kerns P., Raab J. Wanted: A Good Network Theory of Policy Making URL: http:// ww.pmranet.org/conferences/georgetownpaper/Kenis.pdf

КОММУНИКАЦИЯ В ПОЛИТИКЕ

ВВЕДЕНИЕ

Коммуникация (от лат. communico – делаю общим, связываю, общаюсь) предполагает процесс передачи от человека к человеку информации (в том числе и мысленной, чувственной, эмоциональной и т.д.) и является формой взаимодействия и общения людей в процессе их совместной деятельности. Политика же в свою очередь является одной из областей человеческой деятельности, которая имеет огромное влияние на все сферы жизни как конкретного человека, так и человечества в целом. И значение коммуникации в политике трудно переоценить. 

МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ В ПОЛИТИКЕ

Одно из наиболее полных толкований политической коммуникации дано известным французским социологом политики Р.Ж. Шварценбергом. Известный французский социолог и политолог Р.Ж. Шварценберг определил понятие политической коммуникации как «процесс передачи политической информации, посредством которого информация циркулирует между различными элементами политической системы, а также между политической и социальной системами» [1]. Близкое понимание сущности политической коммуникации содержится и в отечественной российской научной литературе, например, можно найти определение политической коммуникации как «процесса взаимодействия политических субъектов на основе обмена информацией и непосредственного общения, а также средства и способы этого духовного взаимодействия» [2].

По мнению М.Н. Грачева, известного российского исследователя, политическая коммуникация — это «особый, частный случай коммуникации, представляющий собой информационное воздействие политических акторов друг на друга и окружающую социальную среду (общество), является атрибутом, неотъемлемым свойством политической деятельности, без которого последняя не может ни существовать, ни мыслиться».

Одним из подвидов политической коммуникации является коммуникация в международной политике. Термин «коммуникация» достаточно часто употребляется при рассмотрении множества явлений как в политической теории в целом, так и в теории международных отношений в частности. Обычно он используется в словосочетаниях типа: «международные коммуникации», «межгосударственная коммуникация», «международные коммуникативные потоки», «межкультурная коммуникация», «глобальная коммуникация» и т.п. Все названные понятия отражают некоторые явления, происходящие в системе международных отношений [3]. 

ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ МЕЖКУЛЬТУРНЫХ КОММУНИКАЦИЙ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ 

Самостоятельное значение проблема межкультурных коммуникаций приобретает в международных отношениях, которые с одной стороны являются ярким примером развития общения на различных уровнях, однако в то же самое время отражают многочисленные особенности феномена межкультурных коммуникаций. Сама история межкультурных коммуникаций показывает, что они непосредственно связаны с развитием политических, торговых, культурных, межрелигиозных контактов. Именно в истории международных отношений можно отметить становление различных направлений и форм межкультурного общения, которое складывалось под влиянием многочисленных факторов. Прежде всего, следует вспомнить такое направление межкультурного общения как торговля, из которого в дальнейшем, по мнению целого ряда исследователей, и выросла дипломатия. По традиции купец шел впереди посланника, а первые договоры, способствующие межкультурному общению, были посвящены именно торговым контактам. Важность заключения торговых отношений подтверждается еще и тем, что на дощечках с письменами, отражающих полномочия посланников были представлены и тексты торговых обязательств. Ранние тексты торговых договоров восходят к незапамятным временам и упоминаются еще в Ветхом Завете.

В средние века происходит непосредственное сращивание дипломатических и торговых отношений. Наиболее наглядным примером этому служит история знаменитых итальянских городов Венеции, Милана, Рима, Флоренции. Уже начиная с XV века, там были созданы торгово‑дипломатические представительства, которые направляли своих консулов в города Ближнего Востока для становления и развития торговых отношений. Среди итальянских городов наиболее важное значение торговле придавалось в Венеции, городе, который сумел выйти на передовые позиции в Европе преимущественно благодаря развитым торгово‑дипломатическим контактам. Можно вспомнить, что основы национальной дипломатической традиции в Великобритании были заложены в 1303 году в знаменитой купеческой хартии, а становлении двусторонних дипломатических отношений между Англией и Россией оформилось благодаря торговым контактам.

Развитие торговых отношений способствовало активному широкому обмену. Происходило знакомство с культурными достижениями различных народов, которое способствовало развитию общения, межкультурных коммуникаций, как на межгосударственном, так и на негосударственном уровне. В дальнейшем торговые связи стали самостоятельным направлением межгосударственного общения, хотя такие формы культурных связей как торговые выставки и ярмарки, безусловно, следует отнести к явлению с ярким культурным подтекстом.

Культурные связи играли важную роль в развитие политического диалога и в последующее время и часто действительно способствовали изменению политического климата. Так, например, налаживание отношений между США и КНР началось с соревнований по пинг‑понгу («дипломатия пинг‑понга»), а контакты между СССР и военными режимами в странах Латинской Америки осуществлялись преимущественно благодаря гастролям популярных там советских артистов.

Однако, несмотря на вполне закономерные экономические и политические интересы, культурные контакты в международных отношениях в качестве самостоятельной величины стали рассматриваться совсем недавно. Культурные связи в течение долгого времени осложнены особенностями национальных, духовных традиций, вопросами религиозной принадлежности. Зачастую именно культурные различия становились тормозом развития межгосударственных отношений. На протяжении долгого времени преодолеть данные противоречия было достаточно сложно, так как устоявшимися являлись убеждения, основанные на превосходстве той или иной культуры, религии.

В эпоху древних цивилизаций и средневековья большие проблемы вызывал сам дипломатический протокол, основанный на национальных традициях и установках, восходящих к ранним векам формирования государственности и национального самоопределения.

Так в«Метриках Великого княжества Литовского» содержится информация, что русские дипломаты высокого ранга не могли два раза подряд отправляться к одному и тому же государю «без ущерба для царской чести». Кроме того свита гонцов состояла из 20–30, а посланников – из 150–200 человек. Послы сопровождались свитой, состоящей из 300–4000 человек.

Особые миссии российской дипломатии также отличались невероятной пышностью. В их состав входили тысячи дворян, челяди, поваров, брадобреев, священников, писарей, конюхов и других лиц. Организационное обеспечение такой миссии было делом крайне сложным и вызывало массу неудобств у принимающей стороны. Тем не менее, в средние века не было предпринято никаких шагов, направленных на ограничение дипломатических миссий. По традициям того времени считалось, что пышность свиты Московии и представительность дипломатических делегаций свидетельствует об особом значении мероприятия и статусе страны, которая оказывает честь принимающему государству.

В эпоху средневековья культурные связи практически не рассматривались как важная часть международных отношений. Только в период Нового времени происходит осознание того, что межкультурные коммуникации являются не только непременным условием развития широкого межгосударственного диалога, но и гарантом решения многочисленных актуальных проблем.

В XIX веке постепенно формируются традиции международного дипломатического протокола, позволяющие обойти многие сложности общения, в рамках международных отношений продолжают развиваться различные направления и формы культурных связей. Фактор культуры, культурных связей находит свое подтверждение в деятельности государственных служб. В конце XIX века впервые создаются центры, нацеленные на продвижение национальной культуры за рубежом. Диалог в сфере культуры стал рассматриваться как важная основа для решения политических, экономических и других актуальных вопросов международных отношений [5]. 

МЕЖКУЛЬТУРНЫЕ КОММУНИКАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ ДИПЛОМАТИИ

В современной политике роль межкультурных коммуникаций крайне важна. Хороший политик, дипломат должен не только следовать нормам дипломатических протоколов, но и знать базовые основы культуры страны, в которой он работает, с представителями которой общается, ведет диалог. Широко известны ошибки и провалы политиков высшего уровня, которые были допущены ими именно в силу незнания обычаев государства, с лидерами которого они вступили в коммуникацию. Это касается как вербальной, так и невербальной коммуникации. Например, в 1992 году министр Австралии Пол Китинг позволил себе приобнять королеву Елизавету II, что вызвало настоящий дипломатический скандал, а супруга Барака Обамы Мишель Обама крайне возмутила граждан Саудовской Аравии отсутствием головного убора и тем, что пожала руку королю государства, в то время как ислам запрещает мужчинам прикасаться к посторонним женщинам. Ошибку при встрече с английской королевой допустила и Людмила Путина в 2003 году, надев шляпку, которая в два раза превысили размеры головного убора Елизаветы II, что по британским канонам считается верхом неприличия. В 2016 году «отличился» и Барак Обама, попытавшись похлопать по плечу президента Кубы Рауля Кастро, однако тот неожиданно перехватил руку американского президента, так как для кубинца похлопывание по плечу – жест покровительства, допустимый лишь от старшего к младшему. В 2007 году другой президент США, Джордж Буш, стал жертвой незнания местных традиций и языка жестов. Во время визита в Австралию он сложил два пальца в жесте V («Виктория»). Толпа ответила ему тем же знаком, и лишь позже президент узнал, что этот жест оскорбителен для австралийцев и является эквивалентом фразы «Отвали!». А в 2019 году Елену Зеленскую, супругу президента Украины, обвинили в неуважении к императору Японии Нарухито из-за платья желтого цвета, в котором она прибыла на официальную встречу. Дело в том, что еще в VIII веке в Японии была разработана целая система цветов, и желтый в своих нарядах могли использовать лишь члены императорской семьи. Эти ограничения действуют, хоть и неофициально, действуют до сих пор, именно поэтому представители всех иностранных государств и миссий никогда не надевают вещи желтого цвета на официальный прием в Японии, или даже в посольство Японии. И подобных примеров можно привести очень много, более того, в неприятные ситуации такого рода политики продолжают попадать, что говорит о необходимости более тщательно изучать культурные особенности народа той страны, в которой политик находится и работает, в связи с этим большое значение межкультурной коммуникации уделяется в подготовке и обучении дипломатов.

Проблемы профессиональной коммуникации в языковой подготовке дипломатов особенно актуальны в наше время при эффективном и творческом содействии совершенствованию, модернизации и при активном внедрении инновационных подходов в сфере подготовки и переподготовки высококвалифицированных специалистов в области международных отношений и мировой экономики. Способность участников межкультурного делового общения к осознанию общих и отличительных признаков, к их пониманию и интерпретации в условиях определенного контекста на основе сравнения родной культуры и культур партнеров по деловому общению лежит в основе понимания различий культур [5].

Профессиональная коммуникация представляет собой сложное образование; это особая модель коммуникации, в которой национальные особенности собеседников проявляются через вербальные элементы (лексические единицы, грамматические структуры, речевые акты); невербальные элементы (жесты, интонацию, дистанцию и т.д.); стратегию общения (начало разговора, окончание разговора, выражение мнения, сомнения и т.д.). С педагогических позиций профессиональная коммуникация представляется как комплекс отношений между субъектами общения, основанный на умениях, детерминирующих обмен, восприятие преобразование сообщений из одной в другую и построение взаимодействия в соответствии с нормами культуры изучаемой страны. Эффективность межкультурного делового общения зависит от знаний коммуникантов о лингвистических, прагматических и социокультурных особенностях делового коммуникативного процесса с иноязычным партнером и их умений применять данные знания с учетом специфики ситуации профессионального общения. Для межкультурного взаимодействия необходимо обладать общей международной осведомленностью о различиях культур и толерантной восприимчивостью к ним. Этому во многом способствует работа с аудио- и видеоматериалами, содержащими примеры ситуаций межкультурного делового общения; чтение и анализ статей из аутентичных источников; деловые и ролевые игры, прогнозирующие профессиональные деловые ситуации и моделирующие стратегии поведения [6].

 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Происходящие в современном мире политические, экономические и социально-культурные изменения способствуют росту профессиональной межкультурной коммуникации, расширению сотрудничества и профессиональных контактов в международных проектах между представителями разных народов. Все это требует от преподавателей, политиков, специалистов-дипломатов профессиональной компетентности, включающей в себя знакомство с культурными, религиозными особенностями как можно большего числа народов и стран, их историей, традициями, особенностями общения. Это необходимо для профессионального и свободного общения как в вербальном, так и в невербальном выражениях, для достижения поставленных целей, а также для создания положительного имиджа той страны, которую представляет политик, дипломат. В связи с этим продолжает возрастать роль такой дисциплины, как кросскультурные (или межкультурные) коммуникации. 

ЛИТЕРАТУРА

• Шварценберг Р.-Ж. Политическая социология: В 3 ч. / Пер. с фр. М., 1992. Ч. 1. С. 174.
• Основы политологии: Краткий словарь терминов и понятий / Под. ред. Г.А. Белова, В.П. Пугачева. М., 1993. С. 54.
• Кондратов А.И. Коммуникации в системе международных отношений [Электронный ресурс] // CYBERLENINKA. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/13930584 (дата обращения: 19.12.2019)
• Межкультурные коммуникации в международных отношениях [Электронный ресурс] // Cyberpedia. URL: https://cyberpedia.su/18xdc33.html (дата обращения: 19.12.2019)
• Зоткина И.В. Экспериментальная модель профессиональной коммуникации языковой подготовки дипломатов. – М.: Образование. Наука. Научные кадры. Юнити-Дана, №1, 2011.
• Зоткина И.В. Межкультурная коммуникация и профессиональная компетентность студентов дипломатической академии МИД РФ в обучении иностранному языку. [Электронный ресурс] // Язык. Культура. Перевод. Коммуникация: сборник научных трудов. Выпуск 2. URL: https://bookonlime.ru/lecture/6-mezhkulturnaya-kommunikaciya-i-professionalnaya-kompetentnost-studentov-diplomaticheskoy-6 (дата обращения: 21.12.2019)